"Мои воспоминания о прощании с Батюшкой"

Продолжаю свои воспоминания: «В восемь часов вечера мы все уже были на вокзале. Дарья Александровна и Елена Семеновна нашли выход на платформу, узнали, куда подъезжает „черный ворон“, откуда выводят заключенных. Скоро подошел состав, в котором должен был уехать Батюшка. Самый по¬следний вагон был с железными решетками на окнах. Нас было человек 8 — 10. Зоя, Юлия Васильевна, Александра Евгеньевна, Варя, Дарья Алексеевна, Елена Семеновна и еще кто-то, когда нам шепнули, что прибыл „черный ворон“. Мы все выстроились недалеко от последнего вагона с железными решетками. Нас отгоняли, но мы опять возвращались обратно. Казалось, если и смерть грозила бы нам, мы не оставили бы своих мест, так как, мы все горели одним желанием: увидеть Батюшку. И вот неожиданно открылась какая-то дверь вокзала, ближайшая к вагону, с решетками на окнах, из нее вышел конвойный, а за ним партия заключенных, человек десять, все с вещами на плечах; оборванные, грязные, они шли один за другим веревочкой, за ними шел другой конвойный, подгонявший их сзади. Батюшки в этой партии не было. Когда вся партия была размещена в вагоне, опять открылась та же дверь, и опять партия человек в десять заключенных быстро прошла в вагон, Батюшки между ними снова не было. Мы начинали беспокоиться, увидим ли мы Батюшку, так как, дверь долго не открывалась. Но вот она открылась в третий раз и была выведена третья партия. Самым последним в этой партии шел Батюшка. Это была душераздирающая картина. Наш дорогой, так почитаемый Батюшка, шел среди воров и других проходимцев. Волосы у него растрепались и беспорядочными прядями висели из-под широкополой шляпы, также потерявшей свою форму. Через него у него висели вещи: корзинка, постель, завязанная в красное ватное одеяло.

Нам всем хотелось броситься к Батюшке, поклониться ему до земли, целовать его руки и ноги, но мы не смели, мы не могли. Мы стояли неподвижно и только незаметно кланялись ему. Последняя партия почти пробежала к вагону, но там при посадке произошла какая-то задержка, и Батюшка довольно долго стоял у вагона. Он видел всех нас, но как будто еще кого-то искал глазами, не поднимая руки, он незаметно благословлял нас, а мы все стояли неподвижно и только смотрели на него не отводя глаз, только смотрели, как смотрят в последний раз на покойника, когда прощаются с ним. Батюшка был перед нами, живой, дорогой Батюшка, но недоступный нам. Правда, мы надеялись, что увидим его через три года, но три года — такой большой срок, а сердце почему-то говорило нам, что мы больше его никогда не увидим здесь… и мы смотрели на Батюшку и тихонько плакали. Но вот дошла очередь до Батюшки, он поднялся на площадку вагона и вдруг неожиданно быстро оглянулся на нас и благословил нас широким священническим благословением и одними губами беззвучно произнес: „Прощайте“. Это произошло так быстро, что часовой не успел помешать ему, затем он вошел в вагон и дверка затворилась за ним. Мы больше его не видели. Напрасно мы ходили вокруг вагона, заглядывали в окна, вагон был неприступной крепостью. А между тем стали подъезжать и другие толмачевцы: Вера, Любовь Михайловна, матушка Любовь, Николай Александрович, Клавдия и другие. Поезд еще долго стоял на путях, мы бродили взад и вперед по платформе, провожая Батюшку в последний крестный путь, а некоторые все еще ожидая и надеясь увидеть его… Но вот последний свисток, поезд дрогнул, зашевелились вагоны и пошли. Дрогнул и последний вагон и двинулся в свой путь. Мы тихо пошли за ним, осеняя крестным знамением этот вагон, в котором осталось наше сердце. Вот он пошел скорее, побежал и, наконец, скрылся из наших глаз. Только вдали, в темноте еще мелькал красный огонек фонаря на последнем вагоне. Мы остались одни. Уехал наш Батюшка.

Было уже около одиннадцати часов вечера. Я с шести часов утра была на ногах, почти ничего не ела, но не чувствовала ни усталости, ни голода. В сердце с острой болью врезался и стоял образ Батюшки, идущего на свою Голгофу. Напрасно я старалась утешить себя, что я его еще увижу, что три года не такой уж большой срок, но сердце — вещун не хотело слушать этих уговоров, оно болезненно сжималось, и какой-то голос твердил мне: „в последний раз ты видела Батюшку, в последний раз…“».



Поделиться:

Вера Владимировна Бородич

Vera Borodich tРодилась она в 1905 году в Москве в семье служащего. Училась в гимназии, окончила среднюю школу, Ленинградский государственный университет (факультет языкознания), аспирантуру. Вера Владимировна Бородич стала видным специалистом по славянским языкам.

Вот как вспоминает сама Вера Владимировна о том, как она стала прихожанкой Толмачевского храма:  

«Двенадцати лет стала я интересоваться религией, ходить в церковь, читать Евангелие. С шестнадцати лет ходила в храм Христа Спасителя, познакомилась с отцом Александром Хотовицким* и стала его духовной дочерью. После его ареста в 1922 году я осталась без духовного руководства, охладела к религии, однако ненадолго.

Подробнее...

Оглавление